К.Г. Паустовский – русский советский писатель, сценарист и педагог, журналист, военный корреспондент, переводчик.
Основная цель литературного творчества по Паустовскому – донести до человека понимание того, что он прекрасен, раскрыть самые светлые стороны его характера, то есть, сделать его нравственнее и добрее.
Книги К. Паустовского неоднократно переводились на многие языки мира. Во второй половине XX века его повести и рассказы вошли в программу советских школ по русской литературе для средних классов как один из сюжетных и стилистических образцов пейзажной и лирической прозы.
Чем бы писатель ни занимался, куда бы ни ехал, с кем бы ни знакомился – все события его жизни рано или поздно становились темами его литературных произведений.
Сердце писателя остановилось 14 июля 1968 года. Похоронен К.Г Паустовский в Тарусе, как он и завещал. Имя Константина Паустовского присвоено одной из планет, которую открыли в 70-е годы прошлого века.
Соловьиное царство
К.Г. Паустовский
Первая «встреча» с Левитаном произошла у меня в Третьяковской галерее. Но сильно запомнилась еще одна из многочисленных встреч с давно умершим художником. Этих встреч на самом деле не было, но часто возникало ощущение, что Левитан был только что здесь, что, конечно, только он мог показать нам те великолепные уголки страны, что сияют в бледной синеве неба, молчат вместе с безветренными водами рек и озер.
Эта встреча случилась в лесистой и пустынной стороне невдалеке от Москвы. Места были глухие, почти бездорожные. Мне пришлось ехать в телеге и переправляться через лесные реки на паромах.
Кончалась весна. Воздух был пропитан холодноватым запахом мокрых доцветающих трав.
Я уснул в телеге. Проснулся я оттого, что телега, заскрипев, остановилась на песчаном спуске к реке и возница лениво закричал: «Эй, Семен, давай перевоз!» «Ладно, ладно!» — ответил из тумана хриплый голос. За рекой, в черных ночных вершинах деревьев, начинало светать.
Слабый и чистый свет зари появился в небе. Низко, над самым краем земли, висел прозрачный слабый месяц.
Вокруг было очень тихо. Очевидно, перевозчик еще не надумал перевозить нас.
Внезапно в зарослях что-то осторожно звякнуло, будто кто задел колокольчик. И тотчас высокая трель ударила по черной воде и рассыпалась среди зарослей и кувшинок.
Соловей замолчал, прислушался, потом пустил по реке странные и смешные звуки, будто полоскал себе горло ночной росой. «Сейчас самое начало будет», — сказал возница.
И, действительно, через минуту по всем берегам ударили, как по команде, соловьи.
И утро, казалось, начало от этого разгораться быстрее. И я снова, сам не понимая почему, подумал: «Левитановская заря».